расскажи, как мне быть, родная - я потерян, смешон и пьян, я устал, по пути сгорая, твой разыскивать океан, я устал заполнять пустоты на развезнувшейся груди.
намекни мне, родная,
кто ты,
как мне снова тебя найти?
в хороводе чужих созвездий и в мерцаньи ближайших звёзд я пол мира уже объездил, наблюдая за песней гроз, иссушил свою страсть полынью, измотал своего коня и шагаю по вязкой глине.
что ж ты выбрала не меня?
где свернуть мне теперь?
ответа - мне кричат вдалеке, - не жди, обессилевшие кометы и обугленные дожди.
я бреду по дороге ночью, повторяя один вопрос:
кто такую мне напророчил
из деревьев,
лесов
и слёз?
я запомнил твои колени, вечно в ссадинах и крови, запах кос, словно цвет сирени, и изогнутый луч брови, я запомнил твою улыбку, гордо вздёрнутый тонкий нос.
по какой роковой ошибке сюда ветер меня принёс?
и вернулся б домой, но поздно - я не помню, где этот дом, только синий промозглый остров, покрывающий меня льдом эту рану в душе подлечит, только толком не исцелит. но я верю - к последней встрече ты почувствуешь, где болит, где саднит, беспрестанно колет, где морозит, горит и жжет, хоть к моей безучастной доле твоё сердце не запоёт, хоть не стану теперь пытаться уловить этот треск от слов, где шептала ты в горьком танце:
берегись же моих волков.
я дурак, я тогда не верил, и отнекивался шутя: нипочём мне седые звери, что из бездн твоих глаз глядят, нипочём мне оскал рычащий, у меня для них есть стрела, лук тугой зазвенел над чащей,
обернулся -
а ты ушла.
ты ушла. я замёрз навеки. обессиленный и больной в каждом чёртовом человеке я всё слышал протяжный вой.
вспоминая твои запястья, у ключиц бесконечный ров, понимаю, какой ты масти - на них были следы клыков.
умираю один, родная - не рассказывай, как мне быть, я всё время ходил по краю - теперь тоже умею выть, теперь тоже умею стаю я собрать из своих богов.
не тревожь же теперь, родная, умирающих здесь волков.
я запомнил тебя, и степью я красоты твои воспел.
не ступай в мой, волчица,
пепел,
я во имя любви сгорел.
(с) Фонарям тепло.
